14 БИЗНЕС-СОВЕТОВ ОТ АЛЕКСЕЯ СИДНЕВА

Предприниматель, основатель гериатрического центра «Малаховка» – о том, этично ли зарабатывать на старости и как сделать жизнь пожилых людей действительно полноценной.

Алексей Сиднев родился в 1972 году, окончил Московский энергетический институт и Международный университет, а после получил степень MBA в Дартмутском колледже. В 2007 - м основал проект «Серебряный век» по стацио­нарному обслуживанию пожилых людей. Стал гендиректором компании Senior Group – одног­о из крупнейших операторов, представляющих полный­ комплекс услу­г для старшего поколения.

Когда мы начинали десять лет назад, то сразу проводили политику полной открытости – с конкурентами делимся технологиями, всей информацией. У нас даже существует некоммерческое парт­нерство под названием «Мир старшего поколения», в которое входят несколько организаций, таких как наша.

Если видим, что кто-то оказывает подобные услуги, делает это качественно, уважает права пожилых людей, соблюдает требования безопасности, то говорим: давайте с нами!

Недавно был семинар, на котором присутствовало много наших конкурентов – мы их всегда зовем, потому что считаем, что все должны учиться. Это повышает качество рынка в целом, люди начинают больше доверять, идут к нам. Мы, конечно же, заинтересованы, чтобы они приходили именно к нам, но от развития рынка в целом и мы выигрываем еще больше. К тому же конкуренция мобилизует, держит в тонусе. Мы видим, что наши коллеги стали делать какие-то вещи, копируем их, они копируют нас – и это прекрасно. Так мы становимся сильнее.

Мы в «Мире старшего поколения» делаем внезапные проверки качества, без предупреждения. У нас есть летучая группа, которая может приехать в любую организацию партнерства ночью и проверить качество. Каждое учреждение мы обязаны проверять по крайней мере раз в год. Все данные проверок публичны. Нам пришлось взять на себя функции такого регулятора, потому что их не взяло на себя государство. В результате если вы посмотрите на организации, которые входят в партнерство, то увидите, что уровень качества услуг в них гораздо выше, чем у прочих.

В мире много организаций, в которые входят от одного до трех учреждений. ­Более крупных компаний гораздо меньше, потому что уровень сложности возрастает многократно. Там речь идет уже об управлении сетью, информационных системах и так далее.

В нашем пансионате в Малаховке 70 комнат, в них максимум 140 мест. Конечно, количество мест можно было бы увеличить, но тогда невозможно создать домашнюю атмосферу. Например, директор уже не сможет запомнить всех по имени и отчеству, а надо знать не только проживающих у нас, но и их родственников. Тогда у людей действительно появляется ощущение, что все тут делается специально для них.

Подобные учреждения за рубежом всегда расположены неподалеку от жилых домов, как детские садики. И это нормальная мировая практика. Есть американское правило – 25 минут на машине от дома, в Европе эта норма – 15 минут. Почему это важно? Родственники, конечно, готовы и час ехать. А вот друзья пожилого человека – нет. Мы хотим, чтобы социальные связи не нарушались. Лучше всего, если учреждение находится в микрорайоне, где вы живете. Пока вы самостоятельны, вы постоянно ходите мимо, а может, заглядываете на какие-то занятия, встречи. А когда вы туда переезжаете, но не вырываетесь из социума, ваши связи остаются. Именно так я хочу стареть.

Например, в Израиле учреждениями для пожилых людей государство не владеет. В Германии, Португалии и Бразилии тоже нет государственных учреждений для пожилых. Там это сфера работы для бизнеса и для некоммерческих организаций. Во Франции 40 % у государства, остальное принадлежит негосударственным организациям.

Меня называют социальным предпринимателем, что в корне неправильно. Я предприниматель в социальной сфере. Я бизнесмен – точно такой же, как и другие бизнесмены, просто работаю в сфере, где возврат инвестиций не три года, а десят­ь, а бывает, что и больше. Где очень сложно раскочегариться, но если ты раскочегарился, то дальше идешь только вперед. Чтобы попасть в эту сферу, надо быть готовым к такой специфике. Мы не ожидаем, что быстро станем миллионерами или миллиардерам­и. Но мы отнюдь не бессребреники, мы ­бизнесмены, мы ­хотим заработать.

Можно ли зарабатывать на еде? Ведь если не есть, вы умрете. То есть на еде зарабатывать можно, на одежде можно, на болезнях – тоже. И у нас не возникает по этому поводу вопросов. А когда ты помогаешь немощным людям, почему-то нельзя? Мы считаем, что, если ты не относишь­ся к этому делу как к бизнесу, не стремишься заработать, вся структура­ становится неустойчивой. В благотворительной организации могут кончиться деньги, уйдет человек, под которого их давали, и все. Пытаясь заработать, бизнес производит продукт, который люди ценят больше, чем деньги, которые они платят. Если ты получаешь прибыль, значит, ты создаешь хороший продукт. И у тебя появляются средства, чтобы вкладывать и в развитие, и в ­обучение.

Мы начинали с мини-гостиницы за МКАД, в Одинцово. Денег на строи­тель­ство собственного здания у нас не было, пришлось арендовать уже существовавшее. И это понятно: никакие инвесторы к тебе не пойдут, пока ты не предъявишь им многолетний опыт работы в своей сфере. Прошло пять лет, прежде чем мы смогли привлечь первые инвестиции. Только заполучив стратегического парт­нера, мы при­ступили к строительству в Малаховке.

Подобные учреждения принято называть домами престарелых. Но это неправильно. Названия должны быть другими: дом независимого или ассистированного проживания, дом долговременного или гериатрического ухода. Ну или дом ­реабилитации.

Средний возраст людей, которые к нам приезжают, – 85 лет. Их детям 60–65. Понятно, что все они не очень-то дружат с интернетом. Но очень хорошо работает сарафанное радио. Когда вы делаете красивую рекламу с картинками из фотобанка, на которых улыбаются люди, вам никто не верит. Другое дело, когда человек, которого вы знаете, которому доверяете, говорит вам лично: да, моему папе помогли. К нам таким образом приходит до половины клиентов.

Мы развозили рекламу в поликлиники. Я сам ездил по врачам. И ничего. Когда мы стали выяснять почему, все оказалось очень просто. Врачи – плоть от плоти нашего народа. Они тоже очень недоверчивы. Когда они не верят, то и не будут ничего рекомендовать. Убедить их удалось, лишь когда мы открыли этот центр, провели несколько семинаров. Мы привезли специалистов из Израиля, из ­Франции, сделали открытые лекции, объяснили, как нужно ­смотреть на пожилого человека. И лучшие врачи из лучших клиник вдруг поняли, что пожилого человека на самом деле надо не только лечить, но еще и помочь восстановить автономность. Они посмотрели на наши лифты, на наших врачей – и только ­тогда поверили.

Богатые – такие же люди, у них тоже есть чувство сыновьего долга, они тоже хотят помочь своим родителям. Однажды меня попросили посмотреть на пожилого человека, который живет в Барвихе. На участке построили специальный большой дом для папы, наняли штат: повар­, сиделки, психологи. Нас попросили просто оценить его физическое состояние. Пожилой человек 75 лет, который вполне был бы самостоятельным, но его лишили такой возможности: его одевают, вывозят гулять. Два раза в неделю к нему приезжал чуть ли не ансамбль для развлечения. Однако одному ему явно было очень скучно. У него украли автономность и таким образом сильно снизили качество его жизни.

Часто родственники привозят пожилого человека, утверждая, что ему недолго осталось, его состояние ухудшается. Но правильное питание, общение, медицинский присмотр творят чудеса, к человеку возвращается самостоятельность, и он уезжает домой. Это здорово!

Мы принципиально берем только очень добрых людей, которые могут улыбнуться, обнять. Наша задача – сделать так, чтобы в процессе работы они не стали злыми, потому что у них тяжелая работа. Дальше мы их обучаем. Ведь никого из сиделок не готовили нужным нам образом. Поэтому мы открыли целую академию. В Америке это называется CNA – Certified Nursing Assistant, квалифицированный помощник медсестры или помощник по уходу. В России от сиделок не требуют образования, а ведь без него никак. Уверен, через год или два государство введет сертификацию для сиделок. Обучение длится пять дней по восемь часов плюс практические навыки. За 72 часа можно из человека со средним образованием сделать сиделку, которая будет выполнять указания медсестры, ухаживать. Следом оказалось, что нам нужны преподаватели, но выяснилось, что подходящих нам в стране всего пять человек, и все они уже заняты. Пришлось готовить собственных, мы заказали специальный курс в израильском университете.

Государство должно объяснять пожи­лым людям: вы вовсе не списанный материал, вы крутые, молодцы, забудьте про ранний пенсионный возраст, вы можете еще работать, путешествовать, вы в принципе здоровы. Тогда люди начнут в это верить. А для этого нужны положительные примеры. Важно, чтобы государство задавало правила игры, использовало средства пропаганды в нужных и ­мирных целях.

Один знакомый рассказал мне о недавней конференции, на которой среди спикеров была женщина 89 лет – серьезный исследователь с тремя высшими образованиями. «Ну а что нам сейчас Марья Ивановна расскажет?» – обратился к ней ведущий с такой интонацией, будто перед ним ребенок-вундеркинд, который, несмотря на возраст, сидит тут такой умненький.

Мы стигматизируем возраст, лишая людей права и возможности быть успешными, умными, даже здоровыми. И так во всем мире. Почему это происходит, я не знаю.

Есть ощущение, что прежде, до рево­люции, такого не было, но потом все изменилось. После Первой мировой вой­ны появилось очень много калек, после Второй – еще больше. В общественном сознании насаждался идеальный образ советского человека, который здоров и хорош собой; а все, что ему не соответствовало, старались убрать с глаз долой. Тогда же стали появляться учреждения для пожилых людей. Причем сегодня вы не найдете их в городских центрах, они все на окраинах. В Москве все они за ­Третьим кольцом, как можно дальше, мы же не хотим видеть немощность, она нам неприятна.

Нам надо перестать относиться к пожилым людям так, будто они другие, они точно такие же. Они – это мы.

Источник: GQ